Каждый эгоист рано или поздно впускает кого-то в свой эгоизм.(с)
Аннотация: Встречи людей бывают разными, но иногда случаются уж больно странные случаи. Неужели сама судьба решила так подшутить?
Встреча
Сегодня тридцать первое декабря, и я как последняя дура, вместо того, что б готовиться к празднику, только еду домой. Видите ли нашему ректорату заблагорассудилось сдавать экзамены до праздников, потому что видеть пьяные или похмельные рожи всем надоело. С утречка в зачетке стоит последняя оценка, которая говорит, что я такая молодец, сдала все на отлично и смогла уехать домой вместо пересдач.
Взгляд устремлен в окно, за которым летают белоснежные хлопья. У нас снег на праздники — это большая редкость, но иногда и такие неожиданные подарки бывают. Но я пока в горах, так что не будем по напрасно надеяться. Кругом одни ели да сосны, будто и нет других деревьев, но все равно красиво: зеленые с синим отливом и контрастный белый. Все прелестно, но сидячая поза уже до чертиков надоела: мало того, что сиденья твердые и неудобные, так и электричка (межобластная) ползет со скоростью черепахи. Хорошо хоть тепло и светло. Ой, зря я про это подумала. Поезд резко затормозил, вследствие чего тряхануло нами хорошо. Злющий голос машиниста сообщил, что на ближайший час мы застряли в каком-то поле. Рано радовалась я снежку и морозу, он ведь в горах не первый день идет, вот и оборвались железнодорожные кабеля, а без электричества, увы, мы и на сантиметр не сдвинемся. Электровоз намертво отказался работать, поэтому пассажиры, как мученики судьбы стали дожидаться чего то, что б ездило с помощью топлива. Ну, что сказать, люди у нас «пунктуальные», если не брать в расчет опоздание на четыре часа. Ситуация была прелестной: стоим посреди какого-то поля (благо не на подъеме), на улице быстро темнеет, а в вагоне ни света, ни отопления нет. Через каких-то полтора часа температура упала до того, что все кутались в куртки, шубы, пальто (у кого что), но так и не могли согреться.
На протяжении всего времени я тихо сидела, никого не трогала, но видимо парню из группы ребят, которые расположились недалеко от меня, так не казалось. Юноша был не красавцем, но довольно привлекательным и обаятельным. Особенно ямочки на щеках, когда улыбался. Кроме того, от него исходила такая позитивная энергия, которая словно заряжала остальных. Ах, да, его внешность: чуть смуглая кожа; русые, слегка вьющееся на кончиках, волосы доходили до середины шеи; нос горбинкой, три родинки на щеке размещались в форме треугольника. А глаза, ярко голубые, как васильки, с бирюзовой радужкой вокруг зрачка. Это впервые я увидела человека со столь впечатляющей чертой внешности.
— Привет, — мягкая улыбка и протянутая рука.
— Здравствуй. Саша, — сказала я и пожала чужую ладонь. На это парень ошарашено посмотрел на меня, будто увидел, как Ленин из мавзолея выходит.
— Что? — протянула непонимающе.
— Откуда ты знаешь? — больше не церемонясь, он уселся на противоположное сидение.
— Что? — так и не поняв, что от меня хотят, я начала злится на себя за то, что не проигнорировала его с самого начала.
— Откуда ты знаешь, что меня зовут Саша? — парень смотрел на меня как на телепата.
— Меня, — ели слышно.
— Извини, не услышал.
— Говорю, меня тоже зовут Саша, — картинно закатив глаза, промолвила я.
— Что, правда? — как то не веряще.
— Нет, я прикалываюсь, — со вздохом процитировала фразу из фильма, от чего мой собеседник слегка нахмурил брови и поджал губы. Видать шутки не понял. — Ох, да правда-правда, Александра я, в простонародье Саша.
— Ну, дык я тоже Саша, — протянул он.
— Да поняла уже.
Болтали мы ни о чем. По большому счету рассказывал Алекс (так его друзья величают), а я просто слушала его мягкий и приятный голос. Во время нашей вынужденной стоянки, парень отлучился от меня лишь раз, и то, только для того, что б куртку взять. Что сказать, не думала я, что буду сидеть в таком холоде, вот и скинула свои шапку, шарф и рукавицы на дно сумки, и теперь, что б их отыскать нужно всю одежду вытаскивать. Ничего, потерплю, правда в одном пальто не очень тепло, но ничего. Саша минут десять смотрел на меня, точнее на мое бледное лицо и постукивающие зубы. Снял с себя шарф, он быстрыми и уверенными движениями замотал мою шею. Взяв мои руки, парень слегка дернулся, пальцы ледяные, а от его ладоней исходит приятное тепло. Сначала он поднес их к губам, пытаясь согреть своим дыханием, но увидев, что это гиблое дело, сменил тактику. Растерев сначала одну руку, а затем и вторую, переплел наши пальцы и продолжил прерванный монолог.
Если б не моя выдержка, то я б сейчас пылала как светофор. Но хвала небесам, пронесло. На щеках все же появился предательский румянец, но мой компаньон списал все на то, что слегка отогрел меня.
Он оказался интересным собеседником, но на личные темы мы ни разу не заговорили. Не спросили куда и откуда едем, номера телефонов, фамилии. Может он не хотел или забыл, просто заболтавшись, а мне это и не нужно было. Ведь мы видимся в первый и последний раз.
Простая мимолетная встреча.
***
Добралась я домой часов на пять позже положенного. Как только поезд тронулся, парень решил, что дело сделано, то есть развеселил грустившую девушку, поэтому откланялся под предлогом того, что наверное надоел мне до чертиков. Шарф и перчатки мне оставили в подарок, чтоб не мерзла. Где он вылез, я не знаю, но хоть приятно провела время.
До Нового года осталось какие-то два часа, на улице было пусто, лишь белый снег да праздничные украшения везде. На душе у меня спокойно, ведь не опоздала, а от вокзала до дома минут пять, так как живу в маленьком городке, в котором все друг друга знают, ну почти все. Я как домашний человек знаю лишь четверть, и то потому, что они или знакомые родителей, или одноклассники, или друзья старшего братишки.
Встретили мы праздник всей семьей, а потом уже разбежались кто куда. Идти никуда не хотелось, но посмотрев на мое хмурое лицо, мой брат Мишка решил забрать в свою компанию. Хватило меня ненадолго, всего то на каких-то полтора часа. Домой добираться минут пятнадцать, поэтому перед этим все же решила пройтись по центру, ведь очень хотелось посмотреть на новогоднюю красавицу, слегка покрытую инеем и обвешанную игрушками ель.
Никогда не понимала: почему нельзя посадить одно дерево, а не каждый год рубить новое? Ну, не будем об этом. Я как завороженная смотрела на украшенную улицу: повсюду мигали разноцветные гирлянды, тротуар усеянный снегом. Прохожие то группами, то парочками проходили туда-сюда, мало обращая на меня внимания. Ух, хорошо, теперь и домой можно.
— Сашка, это ты?! — удивлённый оклик вывел из блаженной задумчивости.
— Что? — я не сразу узнала окликнувшего меня человека. Его голова была прикрыта капюшоном, а половина лица закутана шарфом.
— С Новым голом! — с этими словами меня крепко обняли.
— Алекс, пошли уже, а то опоздаем.
— Ага, уже иду, — в сторону. — Ну что ж, с праздничками, — и парень вернулся к группе ребят, с которой он здесь, собственно, и появился.
Я стояла с широко открытыми глазами, на губах застыли так и непрозвучавшие слова. Он появился, словно из ниоткуда и так же исчез, как шаровая молния неожиданная, опасная и непредсказуемая.
Вторая встреча оказалась какой-то сумбурной.
Сегодня Рождество, но оставаться дома выше моих сил. За эти дни в нашей квартире побывали все ближние родственники, друзья, знакомые, и это порядком поднадоело.
Видать за эти четыре месяца я успела подзабыть, что значит жить в окружении веселой компании, в теплом кругу семьи. Но жаловаться не на что, живу-то на съёмной квартире в тишине и спокойствие. Попалась мне хорошая старушка — деньг берет не много, да и те почти всегда силком сую. Квартплату оплачиваем пополам, а всеми домовыми хлопотами пытаюсь заниматься сама, чтоб не напрягать бабушку. Но, сейчас не об этом разговор.
Посидев немного с гостями, я просто морально не выдержала и постыдно сбежала от них куда подальше.
Побродив по улицам, ноги привели меня к знакомому месту, то есть к школе. Дети были на каникулах, поэтому двор остался почти нетронутым белоснежным настилом, в отличие от скользких дорог, с серым и противным снегом у обочин.
Усевшись на солидный каменный блок (единственная вещь, находившаяся у фасада школы), который в то же время заменял всем лавочку, я словно выпала из реальности, затерявшись в потоке своих мыслей. На улице было светло, хотя и стояла глубокая ночь. В каком-то веке фонари работали, и от этого казалось, что все вокруг сверкает, будто это звездное небо, только не темно-синее, а девственно-белое.
Школа же стояла угрюмым темным монстром. Я и днем ее не любила, а ночью и подавно. Но какая-то ностальгия нахлынула, вспомнилось детство, но вернуться сюда охоты не было. В классе я всегда была одиночкой, отщепенцем, лишней, старостой-занудой. Впрочем, никогда не была против, точнее мне было просто всё равно кто и что обо мне думает. И меняться из-за сказанного никогда не пыталась: я та, кто я есть, и мне это нравится.
Погрузившись в свои мысли, пропустила момент, когда до блока, на котором сидела, кто-то подошел.
— Сашка, будешь ходить без шапки и шарфа — простудишься, — поучительным тоном сказал пришелец.
— Не люблю их, одевая, чувствую себя капустой.
— С вашего позволения присяду, — и не дожидаясь ответа уселся возле меня.
— Вот скажи, что ты здесь забыл? К друзьям приехал что ли? — наконец задала интересующий вопрос.
— Так не честно, я тоже хотел тебя об этом спросить, — он якобы обижено сжал губы, скрестил рубы и лукаво уставился на меня. а смотреть было не на что: тощая, так, что ребра считать можно — правда это скрывала одежда; метр шестьдесят ростом, ну, ему до плеча; каштановые волосы, подстриженные под каре с прямой челкой; бледное лицо, тонкие губы и, хвала небесам, прямой нос; да мутные глаза, все говорят серо-зеленые, а для меня цвета трясины, мутные, да и только.
— Ой, делов-то. Живу я тут, — пробубнила, не отрывая взгляда от здания школы.
— А давно, а то никогда раньше не замечал? — задумчиво протянул он.
— Да всю жизнь. Вон и школа родная, — на автомате отвечаю, пока не полностью переваривая информацию. — Стоп, ты что, местный?
— Ну да, эту старушку тоже закончил, но никогда не видел тебя.
— Аналогично, — после сказанного наступил момент тишины.
— Я думала ты в гости к друзьям приехал.
— А у меня была мысль, что ты к бабушке на каникулы едешь. Только вот, не страшно родителям отпускать девочку саму ездить, да и гулять так поздно, а...
— Что?! — мой вопль возмущения нарушил ночную тишину.
— Понимаю, что в переходной период дети очень вспыльчивы, сам пережил такое же. Так сколько тебе лет: четырнадцать или пятнадцать? Только не говори, что тринадцать, прошу.
Я просто опешила от вышесказанного. Неужели окружающие все еще принимают меня за подростка. Это нечестно.
— Ой, ты обиделась? Ну, извини, знаю, что девушек не спрашивают о возрасте…
— В этом году мне восемнадцать будет, — промолвила еле слышно.
— … но интересно узнать, — смысл моей фразы дошел до него не сразу. — Ты наверное шутишь? — как-то сконфужено пробормотал он.
— А похоже? — выдавив из себя что-то на подобии грустной улыбки, я подняла голову вверх, ловя ртом снежинки.
— А по тебе и не скажешь, совсем уж юной выглядишь. Но все равно, ты на два года младше, а на младшеклассниц я никогда внимания не обращал.
— А для меня старшеклассники всегда были на одно лицо, при этом все наглые, голодные и свято верящие, что мы должны позаимствовать им свои деньги на обед на неопределенный срок, длинной в вечность.
— Ты как-то уж очень сгущаешь краски.
— Нет, просто говорю, как было.
В этот раз мы пробыли вместе довольно долго. Но вновь говорили о посторонних вещах, мало касаясь личной жизни. В который раз, забыв расспросить о полном имени, месте жительства или хотя б номере телефона. Но возможно судьба сама пытается дать нам шанс это сделать, а мы лишь пропускаем этот факт как лишний и ненужный.
Что ж третья встреча оказалась какой-то неожиданной и хаотичной, слишком уж непонятной возможностью своего существования.
После возвращения в университет нам, точнее мне, счастливо сообщили, что будет проводиться КВН среди первокурсников. Я как старосты группы, хоть и назначенная без видимой охоты с моей стороны, должна была за этим делом проследить: написать сценарий, распределить роли, проводить репетиции. Почему эти хлопоты опустились только на мои плечи? Ну, вся группа хором заявил, что это работа для самого ответственного, и вообще таким должна заниматься староста. Я логики в их словах не нашла, зато куратор одобрили идею. Правда, в помощь мне обещали выделить студента с третьего курса.
Во время обеденного перерыва, кажется, должна была встретиться с этим добровольцем, но я без зазрения совести мирно дремала в аудитории. Бабушке ночью стало плохо. Пока приехала скорая, пока разобрались что да как, спать уже было почти некогда, да и оставлять старушку как-то опасалась. Даже пары сегодня хотела пропустить, но она укоризненно покачала головой и сказала, что негоже отлынивать от новых знаний.
Поэтому, в данный момент, моя голова, накрытая капюшоном, чтоб свет не мешал, мирно покоилась на руках. Это спокойствие, наверное, продлилось бы до начала пары, но было одно «но» — в лице злого третьекурсника.
— И долго ты будешь отлынивать от своих обязанностей? — проворчал доброволец, нависнув надо мной.
— Еще пять минут, — полностью не проснувшись, пробормотала я.
— Так не пойдет, а ну вставай, — и меня нагло начали тормошить за плечи.
— Ну что? — и в этот момент вы поймете, откуда я узнала, что нависали именно надо мной.
При резком подъеме моя макушка познакомилась с подбородком собеседника, что совершенно не улучшило момент знакомства.
— Достало, — прошипел он. Краем сознания до меня дошло, что мне выпала редкая возможность работать паре с парнем. Ну, это было бы маленьким праздником будь на моем месте любая другая девушка из моей группы, но только не я. Мне как-то все равно, хоть бы прислали обезьяну с гранатометом, главное есть помощник, а все остальное вторичное и ненужное.
Так вот, больше не церемонясь со мной, парень просто закинул мою сонную тушку (по другому это сейчас не назовешь), даже не соизволив посмотреть в лицо похищаемого, себе на плечо, как мешок с картошкой и потопал к выходу из аудитории. Сопротивляться было бесполезно, поэтому повиснув словно неживая, я собралась продолжить созерцание снов, даже находясь в столь неподходящей ситуации.
— Ну и что ты ТУТ забыл? — при этом опираюсь на косяк и преграждая путь в квартиру рукой.
— Как что, сценарий писать будем.
— А это обязательно делать в девять часов вечера, у меня дома? — от такой явной наглости даже глаз дергаться начал.
— Конечно! — обезоруживающая улыбка дала толчок, но только первый.
Ах, да, думаю, вы уже догадались, что тем горе-добровольцем оказался Александр Синицын, то есть Саша собственной персоной. Когда я его увидела два дня назад, то чуть дар речи не потеряла. Это была наша четвертая встреча, но больно уж нелепая она получилась.
Видно все же судьба решила как-то переплести наши жизни, раз уж мы с таким постоянством сталкиваемся. Я, в свою очередь, хотела проигнорировать ее попытки, но Синицын решил все за меня, и в наглую притащил свою веселую физиономию ко мне на порог.
— Девочка, не стой в открытых дверях, а в коридор зайди, да и парня уже пропусти, — поучительным тоном проговорила пожилая женщина, проходя мимо нас.
— Хорошо, Маргарита Васильевна.
Мне ничего не оставалось, как отойти в сторону и впустить этого наглеца.
— Проходи в мою комнату, прямо и на лево, а я схожу, чай приготовлю.
Ставя на стол поднос с чашками, мысленно проклинала всех: и одногруппников, которые подсунули мне такую свинью, и Сашу, который решил испортить свободный вечер.
Парень взял чашку, принюхавшись к ее содержимому.
— Мятный? — он посмотрел в мою сторону.
— Да. Успокаивает.
— О, нервничаешь рядом с таким красавцем как я? — юноша лучезарно улыбнулся и выпятил грудь.
— Да нет, пытаюсь удержаться и не прибить на месте, — коварная ухмылка на все лицо.
— Эх, вредина, — как-то обижено протянул он. — Кстати, у тебя овсяное печенье есть? — при сказанном глаза парня загорелись каким-то ненормальным блеском.
— Нет, откуда? — я развела руки в сторону: «Мол, чего нет, того нет».
— И так всегда, — и он так печально вздохнул и погрустнел, что возникло желание сбегать в магазин за печеньем, но эта мысль была быстро отброшена как ненужная. — Слушай и запоминай. Каждая порядочная девушка должна следить за тем, что у нее есть дома. Бережно нужно ставиться к выпечки, а особенно к овсяному печенью. Чтоб если пришли гости, то всегда было б чем угостить, — поучительным тоном лектора промолвил он.
— Ну, а если перевести: чтоб для тебя всегда запас был.
— Это что, так очевидно? — вопросительный взгляд в мою сторону.
— Очевиднее некуда, — со вздохом сказала я. — Собирайся, недалеко отсюда есть магазин, пошли за твоим печеньем.
— Ура! — крикнул парень и быстро шмыгнул в коридор.
Как мало нужно человеку для счастья.
Что сказать, за сценарием мы засиделись долго, но как же незаметно пролетело время. У нас мог возникнуть спор из-за какой-то мелочи, но с основными идеями соглашались безоговорочно.
— Милые, может вы потом продолжите, а то поздно уже, а вставать вам рано, — сказала Маргарита Васильевна принеся очередную порцию чая.
— Ой, и правда, что-то мы засиделись, — почесывая макушку, промолвила я.
— Ну, тогда мне пора, — начиная собираться, Саша хотел было выйти в коридор, но на пороге его остановили.
— Ты что? Ночь на дворе, второй час как ни как. Транспорт уже не ездит. Да и зима сейчас, гололед, еще убьешься ненароком. Оставайся у нас, Сашенька тебе постелет.
— Но…
— Ничего не хочу слышать. Я же переживать буду. А оно тебе надо: нервировать пожилую женщину, — и она укоризненно покачала головой.
Парень умоляющим взглядом смотрел на меня, ища поддержки.
— Правду Маргарита Васильевна говорит, переночуешь у нас, куда уж деваться, — со вздохом сказала я.
— Вот и хорошо, — с этими словами она отправилась к себе.
— Подожди, я сейчас тут приберусь, и будем ложиться.
Но в тот момент моя память напрочь позабыла сообщить мне об одном важном факте.
Я застыла посреди комнаты, соображая о предстоящем ночлеге.
— Что такое, о чем задумалась?
— Да вот, думаю, где ты спать будешь.
— Как где? На полу, конечно же.
— Угу, как же. В квартире и так прохладно, еще простудишься, а я потом виноватая буду. Ладно, будем спать на диване. Подушки у меня две, сейчас схожу за одеялом к Маргарите Васильевне.
И в этот момент подзабытый факт всплыл. Старушка в считаные минуты засыпает, а все постельные принадлежности находятся в ее комнате. Ну, была ни была, проверить надо.
Оказалось, что женщина уже спит, а будить пожилого человека уж больно не хотелось. Я вернулась к себе с постной миной и сообщила, что второго одеяла не будет.
— Ничего, в тесноте да не в обиде, — зевая, сказал он.
Обычно, когда я сплю мне холодно, потому заворачиваюсь как в коконе: со всех сторон тепло и уютно. А теперь необходимо делиться с другим человеком, при этом держа дистанцию, а то еще подумает, что пристаю к нему. О нет, мне этого не надо.
Укрываясь так, что половина тела была раскрыта, хорошо продрогла: пижама почти не греет, а в квартире довольно прохладно. Так вот, если я замерзла, то могу хоть до рассвета крутиться, пока не согреюсь — не усну.
Моя возня быстро надоела Саше.
— Когда же ты угомонишься? — страдальчески простонал он.
— Когда согреюсь, — со злостью прошипела в ответ.
— Не могла сразу сказать, что замерзла? — он повернулся к моей макушке лицом и осторожно заключил в объятия.
— Ты что себе позволяешь? — брыкаясь, шипела я.
— Ничего особенного, тебя грею. Ведь если ты и дальше будешь мерзнуть, то не перестанешь крутиться, поэтому я не смогу уснуть; значит, не высплюсь и буду очень зол. Вывод: тебе нужно перестать дергаться и использовать бесплатный обогреватель.
— Ты прав. Извини. Для моего же блага стараешься, а я…
— Да, да, да… неблагодарная и так далее. А теперь помолчи и попытайся уснуть, — он перекинул свою руку через мою талию и переплел наши пальцы, грея. К холодным ступням приблизилось предательски близкое тепло, и я, как порядочная сволочь, не смогла устоять. А что: если предлагают, то грех отказаться. Парень уткнулся лицом мне в макушку, щекоча теплым дыханием кожу шеи. Как же приятно и хорошо. Я и не заметила, как глаза налились свинцом, а сознание погрузилось в сладкие объятия сна.
Пятая встреча оказалась невероятной, но очень-очень приятной.
Ну, что сказать: выступили мы на «ура». Мне повезло: сценарий всем понравился, да и распределение ролей было довольно удачным. В период подготовки мы с Сашей все свободное время в университете проводили вместе. То появилась какая-то новая идея, то нужно обсудить какую-то деталь, костюмы, реплику, в общем, любую мелочь.
К тому же Синицын стал постоянным гостем в моей квартире. К сожалению, я как-то пропустила тот момент, когда этот непоседливый энерджайзер превратился в нечто большее, чем простой знакомый. Он стал хорошим приятелем, может даже другом, первым за эти два с половиной года. Поэтому в моем доме теперь всегда есть немного овсяного печенья. Не для меня, ведь сладкое с детства не люблю, а, как высказался сам парень: «Для моей скромной персоны».
У меня была мысль, что после выступления Саша перестанет общаться со мной, записав в длинный список своих знакомых. Но все получилось совсем наоборот. В свободное время он заглядывал в мою аудиторию, чтобы поболтать; нежданно негаданно приходил в гости под постоянным предлогом: «Просто мимо проходил». Ну, ничего, что общежитие находиться в сорока минутах от дома, где я живу. «Но это же неважно, можно и крюк сделать», — вечно отшучивался парень. Хотя от этого было очень приятно, ведь меня не бросили, как ненужную, использованную вещь, а ценили просто как индивидуальность. Поэтому встречи стали постоянным явлением.
С ним было очень просто, не так как с другими парнями. Легко и спокойно, ведь греет мысль, что в этом городе есть хоть кто-то, кто может поддержать, посоветовать что-то толковое или просто потратить свое время на тебя. Саша всегда мог найти тему для беседы, которая нас так захватывала, что мы могли обсуждать ее часы на пролет, а если же не сходились во мнениях, то каждый пытался достучаться до собеседника своими доводами. Бывало так, что несколько дней подряд не могли дойти до компромисса, а, в конце концов, бабушка своими толкованиями сбивала всю нашу дискуссию на нет, для того, чтобы успокоить нас. В его присутствии даже тишина была какой-то успокаивающей и приятной, не было той гнетущей атмосферы, которая присутствует в большинстве случаев.
Нашим любимым занятием стало наблюдение за ночным небом. Мы вечно забирались на крышу моего дома: два стульчика, плед, термос с чаем, печенье и бесплатное кино — очаровательные пейзажи природы. Прислонившись друг к другу спинами, молча наблюдали за звездами.
Я всегда страдала топографическим кретинизмом и неважно где — на земле или в небе. К тому же астрономию в моем дурацком гуманитарном классе, как предмет не ввели, а жаль. Поэтому Саша, как истинный знаток своего дела, спокойно разъяснял мне что и где находится. Но при каждой новой встрече я не могла точно вспомнить название созвездий; всплывали кое-какие элементы, но картина никогда не слаживалась в одно полотно, а предпочитала оставаться отдельными фрагментами.
Мне даже ставало жалко его: по сотому кругу объяснять что и где находится, наверное, уже порядком поднадоело, но он стоически держался, ничем не выдавая свое негодование.
У нас даже в календаре были отмечены дни звездопадов, чтоб не забыть, чтоб обязательно увидеть все своими глазами.
— Сашка, пошли обедать, — крикнул парень, заходя в аудиторию.
— Сейчас, только кошелек откопаю, — бубню, не поворачиваясь в сторону двери. — Ура, нашла. Пошли.
Синицын так и замер на месте, увидев меня во всей красе: синяк на полщеки, такого приятного фиолетово-коричневого оттенка.
— Что это? Кто посмел тебя ударить? — при этом его губы сложились в бледную от натиска линию, а на скулах выступили желваки.
— Да ничего, все в порядке, — будничным тоном промолвила я.
— Да какое в порядке? Это, по-твоему нормально? — он ткнул пальцем в мою щеку. — Я когда этого урода найду, то разукрашу его физиономию так, что родная мать не узнает.
На последних словах я не удержалась и рассмеялась.
— Не получится, — ели выдавила из себя из-за смеха.
— Почему это? И какого черта тебе так весело? — недоумевающе глядя на меня, промолвил он.
— Ну, если ты найдешь лицо у кастрюли, да и сможешь отыскать ее маму. Тогда, наверное, все выйдет. Я тебе даже в этом случае памятник поставлю, — от смеха возможности нормально стоять уже не было, поэтому пришлось присесть на корточки.
— Не понимаю ничего, — недоумение так и читалось в его глазах.
— Просто вчера, когда я пыталась дотянуться к миске на верхней полке, то зацепила кастрюлю. Не успела вовремя среагировать, и она упала мне на голову. Ничего не болело, да и сейчас все хорошо, просто утром проснулась с такой красотой, — хохотать я перестала, но увидев Сашину реакцию от моих слов, вновь принялась продлевать свою жизнь. Такими темпами годика через три горцем стану.
Тут уже не выдержал парень. От осознания комичности всей ситуации он присоединился ко мне. И мы, как двое ненормальных, сотрясаясь телами, плача посреди аудитории не могли успокоиться и перестать смеяться.
В тот день моя группа точно решила, что мы с другой планеты, планеты больных птиц — Скворцова и Синицын тронулись умами. А нам было все равно: главное вдвоем и весело, а все остальное ерунда.
В этот вечер погода была препаршивая: апрельский ливень с раскатами грома говорил, что наше созерцания неба откладывается глубоко и надолго, потом времени просто не будет. Ну, ничего, мы вдвоем найдем, чем заняться, чтоб не унывать.
— Ты представляешь, сидим на паре. У кого-то из парней заиграл телефон, что-то из рока, точно не помню. А Всеволод Игнатьевич взял да и начал подпевать. В аудитории воцарилась гробовая тишина, и звучат лишь два голоса: вокалиста группы и профессора. Все в шоке, а он только наиграно обижено говорит: «Ну, не так уж и плохо я пою». После этого как плотину прорвало. Хохот, наверное, и на улице слышно было.
Рассказывая парень, наверняка, оживленно жестикулирует, словно пытается движениями рук воспроизвести происходящее. Этого я точно не знаю, потому что пробую достать сахар, опять же с верхней полки. Уже и на цыпочки стала, но не получается.
— Да, хотела бы это увидеть. У нас он только бурчит, когда у кого-то телефон звонит, — так же не поворачиваясь, говорю я.
— Видно не те группы попадаются, — по его интонации понятно, что он улыбается, а на лице появились две ямочки. При этом он так мило выглядит, но говорить ему этого не надо, а то зазнается и плату за созерцание будет брать.
— Возможно, — я наконец ухватилась за злополучный пакет с сахаром, но случайно зацепила муку.
— Осторожно, — Саша героически попытался спасти меня от полуоткрытой пачки, но вместо того, чтоб стать белой в одиночку, мы сменили расцветку вдвоем. После пятиминутного кашля он наконец-то промолвил:
— Теперь я понимаю, как ты умудрилась уронить себе на голову кастрюлю. Сашка, как можно быть такой неуклюжей? — покачал он головой, а в воздухе появилось маленькое облачко пыли.
— Ну, уж какая есть, — улыбнулась я. — Иди в ванную. Я тебе принесу другую одежду. Думаю, что Маргарита Васильевна разрешит что-то взять из вещей ее мужа, а эту кинь в стиральную машину.
— Ладно, — с этими словами он поплелся исполнять мои наставления.
— Саш, я одежду положу на батарею, — просунув руку в ванную, промолвила в полуоткрытую дверь.
— Угу.
Пока прибиралась на кухне, парень успел помыться и ретировался в мою комнату, чтоб не заставила убираться. Вот какой смышлёный.
Ох, теплая вода, как приятно. С лица, словно мешающую, маску сняли. Но долго нежиться тоже нельзя, у меня ж гость как ни как.
Никогда не любила надевать на влажное тело одежду. Неприятно и она моментами так завернётся, что без чей-либо помощи не обойтись.
— Ты не мог бы мне помочь? У меня майка на спине завернулась, а мне как-то не очень удобно, — нормальная верхняя одежда по воли случая превратилась во что-то наподобие короткого топа, что жутко нервировало.
Юноша словно не понял сказанных слов, скользнул взглядом по моей фигуре, еле заметно сглотнул. В его глазах появился странный огонёк. Парень побледнел, будто так и не смог избавиться от слоя муки, только на щеках проступил румянец.
Он одним движением оказался возле меня и расправил майку. В этот момент наши глаза встретились: в них было столько обречённости и негодования, что в этих чувствах утонуть можно было.
— Я домой, — ели шевеля губами, прошептал он и пулей выскочил из квартиры.
— А это Сашенька ушел? Что сучилось? — с тревогой спросила Маргарита Васильевна.
— Да вроде ничего. Но он не взял ни зонта, ни курточки, да и вещи его стираются. К тому же, голова у него мокрая, — я недоумевающе уставилась на дверь.
— Эх, простудится глупенький, — причитала старушка.
На эту реплику я так и не ответила. В голове была какая-то каша из чувств и мыслей. Ведь все хорошо, правда?
Хвала небесам, на следующее утро Синицын вел себя как всегда. События того злополучного вечера мы негласно решили не обсуждать. Просто оставить в покое, замуровать за глухой стеной. И на том спасибо.
Настало долгожданное лето, которое маячило нам предстоящий отдых. Но перед этим еще нужно было сдать экзамены. Сплошная полоса нуднейших, но в то же время очень трудных дней. За этот период виделись очень редко, но все же иногда выкраивали минутку, чтобы поболтать.
Кто вначале июля, кто в середине разъехались по домам. Благо практика у нас была в мае: преподавали в школе.
За время каникул Сашу так и не увидела: не пересекалось у нас одновременное пребывание в городе. Встретились мы только первого сентября, в университете. Он загорелый с моря и бледная я, отдыхавшая в горах. Увидев меня, Синицын радостно вскрикнул и обнял с такой силой, что, казалось, душу выдавить хочет.
— Саш, а нельзя полегче? Ты меня сейчас раздавишь, — еле слышно говорю я.
— Ой, извини. Не думал, что так сильно. Просто так соскучился по тебя, — все не отпуская меня, вещал он.
— Я тоже. Но может, все же отпустишь? — смотрю ему в глаза.
Парень наклоняет голову, еле заметно улыбается и неохотно размыкает руки за моей спиной.
После этого на меня рухнул поток информации: смешные истории, пересказы событий, описание пейзажей. В свою очередь юноша заставил меня рассказать о том, как провела свое лето в мельчайших подробностях.
— Знаешь… — начала я. — Где б ни была, все время чувствовала, что мне чего-то не хватает. И только сейчас дошло чего именно, — на моем лице играла улыбка.
— И чего же? — с интересом спросил он.
— Наших бесед, ожесточенных дискуссий, вечеров проведенных с тобой, — мои глаза блуждали по земле, лишь бы не видеть собеседника в этот момент.
— Мне тоже тебя не хватало, — от этих слов на душе стало тепло.
— Правда? — прищуренный взгляд.
— Правда-правда, — и он потрепал меня по голове.
Прошло две недели с начала занятий. Мне каждую ночь снился один и тот же сон, но запомнить его содержания никак не получалось. Вроде это не сильно печалило меня, но все же приносило некий дискомфорт.
Однажды, не знаю точно как, но в памяти отпечатался фрагмент сновидения. И это основательно выбило меня из колеи. Настроения не было никакого, поэтому желания общаться с кем-то отсутствовало.
— Сашка, привет, — от него как всегда исходила позитивная энергия, что сегодня очень сильно раздражало.
— Привет, — сказала я и закрыла ладонями лицо.
— С тобой что-то случилось? — обеспокоено спросил он.
— Нет, просто настроения нет.
— А чего так?
— Не знаю, — не отрывая взгляда от одной точки за его спиной.
— А если подумать? — все не унимался он.
— Да не знаю я, чего пристал? — во мне потихоньку начинала закипать злость.
— Когда говоришь, то не могла смотреть мне в глаза, а не куда-то за моей спиной?
— Ну чего… — зря я подняла взгляд. Глаза застыли в районе губ и не хотели никуда уходить. В голове опять всплыли фрагменты из сна. «Мы сидим на подоконнике, — точнее сидит Саша, а я стою между его ног, — и самозабвенно целуемся. Глаза закрыты, ресницы дрожат. Его руки обнимают меня за талию, прижимая ближе к себе. Мои пальцы ерошат его волосы на затылке. Эта картина настолько пропитана страстью, что, кажется, температура вокруг становится выше.»
— Да какого черта ты ко мне пристал?! — голос вышел за приделы нормального.
— Просто хочу узнать, что с тобой случилось? — его же наоборот стал на тон ниже.
— А тебя обязательно знать, что со мной случилось. Я ж для тебя никто, просто очередная девушка для веселья, — в этот момент я мало соображала, что говорю и несла первый попавшийся бред, который приходил в голову.
— С чего такие выводы? — его голос стал более жестче.
— А ты хочешь, что тебе очень весело проводить время со мной? Может, хватит играть роль веселого парня, который любит всех окружающих людей и наконец показать свое безразличие. Тебе же наплевать на них и на меня, главное, чтоб кто-то был хорошей игрушкой, с которой не скучно провести время.
— По-твоему я лишь использовал тебя? — еле слышно промолвил он. — Ты знай, если человек мне неинтересен, ТО ЕГО И НА ВЫСТРЕЛ ПУШЕЧНОГО ЯДРА К СЕБЕ НЕ ПОДПУЩУ, НЕ ТО, ЧТО САМ К НЕМУ БУДУ ТЯНУТЬСЯ. К тому же, ты сама ко мне ни разу не подошла, не заговорила, всегда инициатива шла с моей стороны. Так что если и упрекать в использовании должен я тебя, а не наоборот. И знать, что с тобой хочу, потому что ты моя подруга, — по крайней мере, так считал, — и хотелось чем-то помочь. Но видимо, моя поддержка, да и дружба для тебя ничего не значит. Прости, что потревожил, больше не буду, — с презрением в глазах бросил он.
Этот взгляд обуздал всю мою злость, оставил лишь водоворот мыслей. После того, как захлопнулась дверь аудитории, ко мне наконец-то пришло осознание того, что наделала. Я поняла, что своими словами причинила боль дорогому человеку. У меня даже и в мыслях не было таких вещей, которые наговорила. Я ж неоднократно смогла убедиться, что стала для него кем-то большим, чем простой знакомой, кем-то особенным, выделяющимся из серой толпы.
Боже, ну и дура, что ж я наделала. А если он не захочет со мной общаться, я ж этого не переживу.
Чтоб извиниться мне потребовался целый день. Вообще-то они мне всегда с трудом давались. Я могла бы находиться рядом с человеком, которого обидела, но так и не произнести нужных слов. Только собрав в кучу все свое сожаление, вдохнув искренность в свои чувства, только тогда звучало многострадальное «извини». Все лекции были как в тумане, а каждую перемену хотела пойти к нему, но в последний момент останавливалась. Осознание того, что еще не готова, что слова прозвучат фальшиво и лживо, останавливало меня.
У нас обоих было по три пары, поэтому отпросившись за пятнадцать минут до конца лекции, я стремглав помчалась к его аудитории. Простояв оставшееся время под дверью, пыталась подобраться духом и упорядочить мысли.
Вернул меня на грешную землю звонок, говоривший об окончании пары. Его одногруппники медленным потоком начали выходить из помещения. Я пыталась отыскать знакомый силуэт. Синицын шел последним. Хмурый, ка ноябрьское небо. Парень прошел мимо меня, даже не заметил. Все же решившись, я окликнула Сашу.
— Кому хочется не поздоровиться? — зло прорычал он разворачиваясь. — А-а-а-а, это ты. Иди куда шла, — как-то печально сказал он.
— Извини меня. Я такая глупая, наговорила столько гадостей, почем зря. Ты же хороший, да и не думаю так, просто с утра такое плохое настроение. И получилось, что сорвалась на тебя. А я ж не хотела, честно-честно. А после того как ты ушел, стало еще хуже, только от того, что сделала обидно дорогому человеку. А при мысли, что меня не простишь, хотелось идти топиться. Извини, что так долго, просто… — а слезы чертят две дорожки на моем лице.
— Шшш… — ласково остановил мой монолог, Саша подошел ко мне и вытер выступающие капли солёный влаги.
— Все, не плачь больше, — нежно обнимая, шептал он. — Я тебя уже простил, так что успокойся.
— Правда? — при этом прижала руки к его груди.
— Да. К тому же, ты все-таки пришла.
— Ну, надо же с чего-то начинать, — наконец улыбнулась я.
— Ох, какая же ты глупая, — со вздохом сказал Синицын.
— Угу, — и уткнулась лбом в его плечо. — Саш…
— Что?
— Спасибо, что ты есть.
После нашей встречи прошел ровно год. Сегодня 31 декабря, скоро Новый год, а мое праздничное настроение умерло еще в зародыше.
По перрону сновали туда-сюда прохожие, но среди них не было единственного, такого нужного в этот момент человека. Мы собирались поехать домой вместе, даже билеты купили рядом, но одно СМС смогло разрушить всю иллюзорность моего мира.
Уже одно то, что он использовал телефон, много значило. За убеждением Синицына использовать его нужно только в крайнем случае. Саша даже, чтоб сказать «Встретимся завтра!», мог пройти полгорода. Для него главное было общение с живым человеком из плоти и крови, ощущение исходящего от него тепла, выражение лица и глаз.
«Я не еду. Мне надоело строить из себя хорошего парня, чтоб затащить тебя в постель. Эта игра слишком затянулась. Ты была неплохой куклой, но слишком надоедливой и занудной!..» В голове сейчас пусто, после бессонной ночи мысли решили меня ненадолго покинуть. На душе было грязно, будто туда кто-то преднамеренно понемногу заливал болото. Где-то в районе груди посилилась такая невероятная боль и тоска, что выть хотелось, рыдать взахлёб, но слёз больше не было. Меня, в который раз предали, растоптали мои чувства, как пыль под башмаками. Но даже если Синицын меня и использовали, то я не виню его, да и как бы хотелось, но все же не ненавижу. Мне было хорошо весь этот год, ведь Саша был рядом, дарил свое тепло, улыбки. Даже если это лишь игра, для меня это все взаправду. Обидно, что он решил прекратить эту пародию на «дружбу» именно в тот момент, когда наконец-то доверилась, когда стал необходим, когда поселился в моём сердце. Синицын единственный человек, к которому я испытываю такую гамму эмоций, такой водоворот чувств.
Тяжело, наверное, будет искоренить из своей жизни тихие беседы на кухне за чашкой чая; Сашино наставление из-за печенья, которое теперь всегда есть в вазочке на столе; наши баталии подушками; созерцание звезд на крыше. Его брошенные слова, что длинные волосы мне невероятно идут, обрезать их надо, а то отросли уже до середины спины; замечание, что глаза никакие не мутные, а зелёные с серой радужкой вокруг зрачка и легкой россыпью точек того же цвета. Но не выдирать же их теперь?! Да и воспоминания так просто не уйдут. Смешно, но так хочется его увидеть.
В отражение окна на меня смотрит девушка мертвым потухшим взглядом, каким-то безжизненным, словно кукла. «Саш, а ты угадал. Я просто марионетка в руках жизни, но попала, к сожалению, в твои руки, руки искусного кукловода!..» В отражение что-то мелькнуло, видно какой-то пассажир прошел.
— Привет, — мягкая улыбка и протянутая рука.
— Здравствуй. Меня Саша зовут, — сказала я и пожала чужую ладонь.
— Ты не поверишь и меня. Слушай, Сашка, если не против, расскажу я тебе сказку. «Пока юный принц сдавал экзамен, злая ведьма-одногруппница, которая попросила телефон у этого болвана, отослала доброй принцессе ложное послание. Забрав приборчик, юноша не заподозрил ничего плохого, не увидел противный блеск глаз злодейки. Утром принц приехал за своей дамой в ее замок. Дожидался назначенного времени, которое вскоре вышло. Он начал беспокоиться. Добрая старушка сказала, что подавленная и грустная принцесса уже уехала. Не понимая ничего в ситуации, он решил пойти на крайние меры — извлек агрегат (сплетение техники и магии) и увидел отчёт. «Что же это?», — удивился юноша и только тогда понял злой замысел колдуньи — разлучить пару из-за ревности. Он как ошпаренный помчался на вокзал и стал высматривать деву в толпе незнакомцев. Ожидая до последнего, принц чуть не упустил своего железного коня, и только тогда понял, что болван, который не посмотрел в вагоне. Поэтому сорвавшись, он залетает и видит свою принцессу на месте. Вот и сказочке конец.» — Какой-то уж больно он незавершённый, — глаза стали влажными. А я думала, что не смогу больше плакать.
— А точку в этом повествовании должна поставить та самая принцесса, — умоляющим взором смотрит он на меня.
— Саша, ты, правда, так не считаешь? — я больше не выдержала, и первая солёная капля упала на мою щеку. Парень сидел рядом со мной, и приподняв за подбородок начал вытирать слёзы большими пальцами.
— Конечно же, нет. Ты для меня очень важна, без тебя мир кажется таким скучным и пресным. Да я бы скорее застрелился, чем сказал такое, — мягко улыбаясь, шептал он. — А как Светку увижу, то все ее крашеные локоны повыдергиваю.
— Забудь ты про нее, главное то, что все же пришел вовремя, что здесь, со мной, — моя голова покоилась на его плече. — Знаешь, я, когда сумку собирала, то нашла твои перчатки и шарф — те, которые ты прошлой зимой одолжил.
— Не одолжил, а подарил, так что оставь себе, — весело сказал он, переплетая наши пальцы.
— Ну, тогда перчатки я тебе отдам, они мне и так большие, а шарф оставлю на память.
— Делай, как знаешь, — прошептал он.
— Саш, — почти засыпая, — не оставляй меня, пожалуйста… — бессонная ночь дала о себе знать и я погрузилась в сказочный мир скандинава Оле Лукойла.
— Не оставлю, — еле шевеля губами, промолвил он, — не дождёшься, — сказал парень и поцеловал спящую девушку в макушку.
Это оказалась их последняя встреча, ну, в смысле, в этом году.
А что было дальше? Ну, а дальше было много чего, но это уже совсем другая история.
Конец. Лето 2011.
Встреча
Встреча
Сегодня тридцать первое декабря, и я как последняя дура, вместо того, что б готовиться к празднику, только еду домой. Видите ли нашему ректорату заблагорассудилось сдавать экзамены до праздников, потому что видеть пьяные или похмельные рожи всем надоело. С утречка в зачетке стоит последняя оценка, которая говорит, что я такая молодец, сдала все на отлично и смогла уехать домой вместо пересдач.
Взгляд устремлен в окно, за которым летают белоснежные хлопья. У нас снег на праздники — это большая редкость, но иногда и такие неожиданные подарки бывают. Но я пока в горах, так что не будем по напрасно надеяться. Кругом одни ели да сосны, будто и нет других деревьев, но все равно красиво: зеленые с синим отливом и контрастный белый. Все прелестно, но сидячая поза уже до чертиков надоела: мало того, что сиденья твердые и неудобные, так и электричка (межобластная) ползет со скоростью черепахи. Хорошо хоть тепло и светло. Ой, зря я про это подумала. Поезд резко затормозил, вследствие чего тряхануло нами хорошо. Злющий голос машиниста сообщил, что на ближайший час мы застряли в каком-то поле. Рано радовалась я снежку и морозу, он ведь в горах не первый день идет, вот и оборвались железнодорожные кабеля, а без электричества, увы, мы и на сантиметр не сдвинемся. Электровоз намертво отказался работать, поэтому пассажиры, как мученики судьбы стали дожидаться чего то, что б ездило с помощью топлива. Ну, что сказать, люди у нас «пунктуальные», если не брать в расчет опоздание на четыре часа. Ситуация была прелестной: стоим посреди какого-то поля (благо не на подъеме), на улице быстро темнеет, а в вагоне ни света, ни отопления нет. Через каких-то полтора часа температура упала до того, что все кутались в куртки, шубы, пальто (у кого что), но так и не могли согреться.
На протяжении всего времени я тихо сидела, никого не трогала, но видимо парню из группы ребят, которые расположились недалеко от меня, так не казалось. Юноша был не красавцем, но довольно привлекательным и обаятельным. Особенно ямочки на щеках, когда улыбался. Кроме того, от него исходила такая позитивная энергия, которая словно заряжала остальных. Ах, да, его внешность: чуть смуглая кожа; русые, слегка вьющееся на кончиках, волосы доходили до середины шеи; нос горбинкой, три родинки на щеке размещались в форме треугольника. А глаза, ярко голубые, как васильки, с бирюзовой радужкой вокруг зрачка. Это впервые я увидела человека со столь впечатляющей чертой внешности.
— Привет, — мягкая улыбка и протянутая рука.
— Здравствуй. Саша, — сказала я и пожала чужую ладонь. На это парень ошарашено посмотрел на меня, будто увидел, как Ленин из мавзолея выходит.
— Что? — протянула непонимающе.
— Откуда ты знаешь? — больше не церемонясь, он уселся на противоположное сидение.
— Что? — так и не поняв, что от меня хотят, я начала злится на себя за то, что не проигнорировала его с самого начала.
— Откуда ты знаешь, что меня зовут Саша? — парень смотрел на меня как на телепата.
— Меня, — ели слышно.
— Извини, не услышал.
— Говорю, меня тоже зовут Саша, — картинно закатив глаза, промолвила я.
— Что, правда? — как то не веряще.
— Нет, я прикалываюсь, — со вздохом процитировала фразу из фильма, от чего мой собеседник слегка нахмурил брови и поджал губы. Видать шутки не понял. — Ох, да правда-правда, Александра я, в простонародье Саша.
— Ну, дык я тоже Саша, — протянул он.
— Да поняла уже.
Болтали мы ни о чем. По большому счету рассказывал Алекс (так его друзья величают), а я просто слушала его мягкий и приятный голос. Во время нашей вынужденной стоянки, парень отлучился от меня лишь раз, и то, только для того, что б куртку взять. Что сказать, не думала я, что буду сидеть в таком холоде, вот и скинула свои шапку, шарф и рукавицы на дно сумки, и теперь, что б их отыскать нужно всю одежду вытаскивать. Ничего, потерплю, правда в одном пальто не очень тепло, но ничего. Саша минут десять смотрел на меня, точнее на мое бледное лицо и постукивающие зубы. Снял с себя шарф, он быстрыми и уверенными движениями замотал мою шею. Взяв мои руки, парень слегка дернулся, пальцы ледяные, а от его ладоней исходит приятное тепло. Сначала он поднес их к губам, пытаясь согреть своим дыханием, но увидев, что это гиблое дело, сменил тактику. Растерев сначала одну руку, а затем и вторую, переплел наши пальцы и продолжил прерванный монолог.
Если б не моя выдержка, то я б сейчас пылала как светофор. Но хвала небесам, пронесло. На щеках все же появился предательский румянец, но мой компаньон списал все на то, что слегка отогрел меня.
Он оказался интересным собеседником, но на личные темы мы ни разу не заговорили. Не спросили куда и откуда едем, номера телефонов, фамилии. Может он не хотел или забыл, просто заболтавшись, а мне это и не нужно было. Ведь мы видимся в первый и последний раз.
Простая мимолетная встреча.
***
Добралась я домой часов на пять позже положенного. Как только поезд тронулся, парень решил, что дело сделано, то есть развеселил грустившую девушку, поэтому откланялся под предлогом того, что наверное надоел мне до чертиков. Шарф и перчатки мне оставили в подарок, чтоб не мерзла. Где он вылез, я не знаю, но хоть приятно провела время.
До Нового года осталось какие-то два часа, на улице было пусто, лишь белый снег да праздничные украшения везде. На душе у меня спокойно, ведь не опоздала, а от вокзала до дома минут пять, так как живу в маленьком городке, в котором все друг друга знают, ну почти все. Я как домашний человек знаю лишь четверть, и то потому, что они или знакомые родителей, или одноклассники, или друзья старшего братишки.
Встретили мы праздник всей семьей, а потом уже разбежались кто куда. Идти никуда не хотелось, но посмотрев на мое хмурое лицо, мой брат Мишка решил забрать в свою компанию. Хватило меня ненадолго, всего то на каких-то полтора часа. Домой добираться минут пятнадцать, поэтому перед этим все же решила пройтись по центру, ведь очень хотелось посмотреть на новогоднюю красавицу, слегка покрытую инеем и обвешанную игрушками ель.
Никогда не понимала: почему нельзя посадить одно дерево, а не каждый год рубить новое? Ну, не будем об этом. Я как завороженная смотрела на украшенную улицу: повсюду мигали разноцветные гирлянды, тротуар усеянный снегом. Прохожие то группами, то парочками проходили туда-сюда, мало обращая на меня внимания. Ух, хорошо, теперь и домой можно.
— Сашка, это ты?! — удивлённый оклик вывел из блаженной задумчивости.
— Что? — я не сразу узнала окликнувшего меня человека. Его голова была прикрыта капюшоном, а половина лица закутана шарфом.
— С Новым голом! — с этими словами меня крепко обняли.
— Алекс, пошли уже, а то опоздаем.
— Ага, уже иду, — в сторону. — Ну что ж, с праздничками, — и парень вернулся к группе ребят, с которой он здесь, собственно, и появился.
Я стояла с широко открытыми глазами, на губах застыли так и непрозвучавшие слова. Он появился, словно из ниоткуда и так же исчез, как шаровая молния неожиданная, опасная и непредсказуемая.
Вторая встреча оказалась какой-то сумбурной.
Сегодня Рождество, но оставаться дома выше моих сил. За эти дни в нашей квартире побывали все ближние родственники, друзья, знакомые, и это порядком поднадоело.
Видать за эти четыре месяца я успела подзабыть, что значит жить в окружении веселой компании, в теплом кругу семьи. Но жаловаться не на что, живу-то на съёмной квартире в тишине и спокойствие. Попалась мне хорошая старушка — деньг берет не много, да и те почти всегда силком сую. Квартплату оплачиваем пополам, а всеми домовыми хлопотами пытаюсь заниматься сама, чтоб не напрягать бабушку. Но, сейчас не об этом разговор.
Посидев немного с гостями, я просто морально не выдержала и постыдно сбежала от них куда подальше.
Побродив по улицам, ноги привели меня к знакомому месту, то есть к школе. Дети были на каникулах, поэтому двор остался почти нетронутым белоснежным настилом, в отличие от скользких дорог, с серым и противным снегом у обочин.
Усевшись на солидный каменный блок (единственная вещь, находившаяся у фасада школы), который в то же время заменял всем лавочку, я словно выпала из реальности, затерявшись в потоке своих мыслей. На улице было светло, хотя и стояла глубокая ночь. В каком-то веке фонари работали, и от этого казалось, что все вокруг сверкает, будто это звездное небо, только не темно-синее, а девственно-белое.
Школа же стояла угрюмым темным монстром. Я и днем ее не любила, а ночью и подавно. Но какая-то ностальгия нахлынула, вспомнилось детство, но вернуться сюда охоты не было. В классе я всегда была одиночкой, отщепенцем, лишней, старостой-занудой. Впрочем, никогда не была против, точнее мне было просто всё равно кто и что обо мне думает. И меняться из-за сказанного никогда не пыталась: я та, кто я есть, и мне это нравится.
Погрузившись в свои мысли, пропустила момент, когда до блока, на котором сидела, кто-то подошел.
— Сашка, будешь ходить без шапки и шарфа — простудишься, — поучительным тоном сказал пришелец.
— Не люблю их, одевая, чувствую себя капустой.
— С вашего позволения присяду, — и не дожидаясь ответа уселся возле меня.
— Вот скажи, что ты здесь забыл? К друзьям приехал что ли? — наконец задала интересующий вопрос.
— Так не честно, я тоже хотел тебя об этом спросить, — он якобы обижено сжал губы, скрестил рубы и лукаво уставился на меня. а смотреть было не на что: тощая, так, что ребра считать можно — правда это скрывала одежда; метр шестьдесят ростом, ну, ему до плеча; каштановые волосы, подстриженные под каре с прямой челкой; бледное лицо, тонкие губы и, хвала небесам, прямой нос; да мутные глаза, все говорят серо-зеленые, а для меня цвета трясины, мутные, да и только.
— Ой, делов-то. Живу я тут, — пробубнила, не отрывая взгляда от здания школы.
— А давно, а то никогда раньше не замечал? — задумчиво протянул он.
— Да всю жизнь. Вон и школа родная, — на автомате отвечаю, пока не полностью переваривая информацию. — Стоп, ты что, местный?
— Ну да, эту старушку тоже закончил, но никогда не видел тебя.
— Аналогично, — после сказанного наступил момент тишины.
— Я думала ты в гости к друзьям приехал.
— А у меня была мысль, что ты к бабушке на каникулы едешь. Только вот, не страшно родителям отпускать девочку саму ездить, да и гулять так поздно, а...
— Что?! — мой вопль возмущения нарушил ночную тишину.
— Понимаю, что в переходной период дети очень вспыльчивы, сам пережил такое же. Так сколько тебе лет: четырнадцать или пятнадцать? Только не говори, что тринадцать, прошу.
Я просто опешила от вышесказанного. Неужели окружающие все еще принимают меня за подростка. Это нечестно.
— Ой, ты обиделась? Ну, извини, знаю, что девушек не спрашивают о возрасте…
— В этом году мне восемнадцать будет, — промолвила еле слышно.
— … но интересно узнать, — смысл моей фразы дошел до него не сразу. — Ты наверное шутишь? — как-то сконфужено пробормотал он.
— А похоже? — выдавив из себя что-то на подобии грустной улыбки, я подняла голову вверх, ловя ртом снежинки.
— А по тебе и не скажешь, совсем уж юной выглядишь. Но все равно, ты на два года младше, а на младшеклассниц я никогда внимания не обращал.
— А для меня старшеклассники всегда были на одно лицо, при этом все наглые, голодные и свято верящие, что мы должны позаимствовать им свои деньги на обед на неопределенный срок, длинной в вечность.
— Ты как-то уж очень сгущаешь краски.
— Нет, просто говорю, как было.
В этот раз мы пробыли вместе довольно долго. Но вновь говорили о посторонних вещах, мало касаясь личной жизни. В который раз, забыв расспросить о полном имени, месте жительства или хотя б номере телефона. Но возможно судьба сама пытается дать нам шанс это сделать, а мы лишь пропускаем этот факт как лишний и ненужный.
Что ж третья встреча оказалась какой-то неожиданной и хаотичной, слишком уж непонятной возможностью своего существования.
После возвращения в университет нам, точнее мне, счастливо сообщили, что будет проводиться КВН среди первокурсников. Я как старосты группы, хоть и назначенная без видимой охоты с моей стороны, должна была за этим делом проследить: написать сценарий, распределить роли, проводить репетиции. Почему эти хлопоты опустились только на мои плечи? Ну, вся группа хором заявил, что это работа для самого ответственного, и вообще таким должна заниматься староста. Я логики в их словах не нашла, зато куратор одобрили идею. Правда, в помощь мне обещали выделить студента с третьего курса.
Во время обеденного перерыва, кажется, должна была встретиться с этим добровольцем, но я без зазрения совести мирно дремала в аудитории. Бабушке ночью стало плохо. Пока приехала скорая, пока разобрались что да как, спать уже было почти некогда, да и оставлять старушку как-то опасалась. Даже пары сегодня хотела пропустить, но она укоризненно покачала головой и сказала, что негоже отлынивать от новых знаний.
Поэтому, в данный момент, моя голова, накрытая капюшоном, чтоб свет не мешал, мирно покоилась на руках. Это спокойствие, наверное, продлилось бы до начала пары, но было одно «но» — в лице злого третьекурсника.
— И долго ты будешь отлынивать от своих обязанностей? — проворчал доброволец, нависнув надо мной.
— Еще пять минут, — полностью не проснувшись, пробормотала я.
— Так не пойдет, а ну вставай, — и меня нагло начали тормошить за плечи.
— Ну что? — и в этот момент вы поймете, откуда я узнала, что нависали именно надо мной.
При резком подъеме моя макушка познакомилась с подбородком собеседника, что совершенно не улучшило момент знакомства.
— Достало, — прошипел он. Краем сознания до меня дошло, что мне выпала редкая возможность работать паре с парнем. Ну, это было бы маленьким праздником будь на моем месте любая другая девушка из моей группы, но только не я. Мне как-то все равно, хоть бы прислали обезьяну с гранатометом, главное есть помощник, а все остальное вторичное и ненужное.
Так вот, больше не церемонясь со мной, парень просто закинул мою сонную тушку (по другому это сейчас не назовешь), даже не соизволив посмотреть в лицо похищаемого, себе на плечо, как мешок с картошкой и потопал к выходу из аудитории. Сопротивляться было бесполезно, поэтому повиснув словно неживая, я собралась продолжить созерцание снов, даже находясь в столь неподходящей ситуации.
— Ну и что ты ТУТ забыл? — при этом опираюсь на косяк и преграждая путь в квартиру рукой.
— Как что, сценарий писать будем.
— А это обязательно делать в девять часов вечера, у меня дома? — от такой явной наглости даже глаз дергаться начал.
— Конечно! — обезоруживающая улыбка дала толчок, но только первый.
Ах, да, думаю, вы уже догадались, что тем горе-добровольцем оказался Александр Синицын, то есть Саша собственной персоной. Когда я его увидела два дня назад, то чуть дар речи не потеряла. Это была наша четвертая встреча, но больно уж нелепая она получилась.
Видно все же судьба решила как-то переплести наши жизни, раз уж мы с таким постоянством сталкиваемся. Я, в свою очередь, хотела проигнорировать ее попытки, но Синицын решил все за меня, и в наглую притащил свою веселую физиономию ко мне на порог.
— Девочка, не стой в открытых дверях, а в коридор зайди, да и парня уже пропусти, — поучительным тоном проговорила пожилая женщина, проходя мимо нас.
— Хорошо, Маргарита Васильевна.
Мне ничего не оставалось, как отойти в сторону и впустить этого наглеца.
— Проходи в мою комнату, прямо и на лево, а я схожу, чай приготовлю.
Ставя на стол поднос с чашками, мысленно проклинала всех: и одногруппников, которые подсунули мне такую свинью, и Сашу, который решил испортить свободный вечер.
Парень взял чашку, принюхавшись к ее содержимому.
— Мятный? — он посмотрел в мою сторону.
— Да. Успокаивает.
— О, нервничаешь рядом с таким красавцем как я? — юноша лучезарно улыбнулся и выпятил грудь.
— Да нет, пытаюсь удержаться и не прибить на месте, — коварная ухмылка на все лицо.
— Эх, вредина, — как-то обижено протянул он. — Кстати, у тебя овсяное печенье есть? — при сказанном глаза парня загорелись каким-то ненормальным блеском.
— Нет, откуда? — я развела руки в сторону: «Мол, чего нет, того нет».
— И так всегда, — и он так печально вздохнул и погрустнел, что возникло желание сбегать в магазин за печеньем, но эта мысль была быстро отброшена как ненужная. — Слушай и запоминай. Каждая порядочная девушка должна следить за тем, что у нее есть дома. Бережно нужно ставиться к выпечки, а особенно к овсяному печенью. Чтоб если пришли гости, то всегда было б чем угостить, — поучительным тоном лектора промолвил он.
— Ну, а если перевести: чтоб для тебя всегда запас был.
— Это что, так очевидно? — вопросительный взгляд в мою сторону.
— Очевиднее некуда, — со вздохом сказала я. — Собирайся, недалеко отсюда есть магазин, пошли за твоим печеньем.
— Ура! — крикнул парень и быстро шмыгнул в коридор.
Как мало нужно человеку для счастья.
Что сказать, за сценарием мы засиделись долго, но как же незаметно пролетело время. У нас мог возникнуть спор из-за какой-то мелочи, но с основными идеями соглашались безоговорочно.
— Милые, может вы потом продолжите, а то поздно уже, а вставать вам рано, — сказала Маргарита Васильевна принеся очередную порцию чая.
— Ой, и правда, что-то мы засиделись, — почесывая макушку, промолвила я.
— Ну, тогда мне пора, — начиная собираться, Саша хотел было выйти в коридор, но на пороге его остановили.
— Ты что? Ночь на дворе, второй час как ни как. Транспорт уже не ездит. Да и зима сейчас, гололед, еще убьешься ненароком. Оставайся у нас, Сашенька тебе постелет.
— Но…
— Ничего не хочу слышать. Я же переживать буду. А оно тебе надо: нервировать пожилую женщину, — и она укоризненно покачала головой.
Парень умоляющим взглядом смотрел на меня, ища поддержки.
— Правду Маргарита Васильевна говорит, переночуешь у нас, куда уж деваться, — со вздохом сказала я.
— Вот и хорошо, — с этими словами она отправилась к себе.
— Подожди, я сейчас тут приберусь, и будем ложиться.
Но в тот момент моя память напрочь позабыла сообщить мне об одном важном факте.
Я застыла посреди комнаты, соображая о предстоящем ночлеге.
— Что такое, о чем задумалась?
— Да вот, думаю, где ты спать будешь.
— Как где? На полу, конечно же.
— Угу, как же. В квартире и так прохладно, еще простудишься, а я потом виноватая буду. Ладно, будем спать на диване. Подушки у меня две, сейчас схожу за одеялом к Маргарите Васильевне.
И в этот момент подзабытый факт всплыл. Старушка в считаные минуты засыпает, а все постельные принадлежности находятся в ее комнате. Ну, была ни была, проверить надо.
Оказалось, что женщина уже спит, а будить пожилого человека уж больно не хотелось. Я вернулась к себе с постной миной и сообщила, что второго одеяла не будет.
— Ничего, в тесноте да не в обиде, — зевая, сказал он.
Обычно, когда я сплю мне холодно, потому заворачиваюсь как в коконе: со всех сторон тепло и уютно. А теперь необходимо делиться с другим человеком, при этом держа дистанцию, а то еще подумает, что пристаю к нему. О нет, мне этого не надо.
Укрываясь так, что половина тела была раскрыта, хорошо продрогла: пижама почти не греет, а в квартире довольно прохладно. Так вот, если я замерзла, то могу хоть до рассвета крутиться, пока не согреюсь — не усну.
Моя возня быстро надоела Саше.
— Когда же ты угомонишься? — страдальчески простонал он.
— Когда согреюсь, — со злостью прошипела в ответ.
— Не могла сразу сказать, что замерзла? — он повернулся к моей макушке лицом и осторожно заключил в объятия.
— Ты что себе позволяешь? — брыкаясь, шипела я.
— Ничего особенного, тебя грею. Ведь если ты и дальше будешь мерзнуть, то не перестанешь крутиться, поэтому я не смогу уснуть; значит, не высплюсь и буду очень зол. Вывод: тебе нужно перестать дергаться и использовать бесплатный обогреватель.
— Ты прав. Извини. Для моего же блага стараешься, а я…
— Да, да, да… неблагодарная и так далее. А теперь помолчи и попытайся уснуть, — он перекинул свою руку через мою талию и переплел наши пальцы, грея. К холодным ступням приблизилось предательски близкое тепло, и я, как порядочная сволочь, не смогла устоять. А что: если предлагают, то грех отказаться. Парень уткнулся лицом мне в макушку, щекоча теплым дыханием кожу шеи. Как же приятно и хорошо. Я и не заметила, как глаза налились свинцом, а сознание погрузилось в сладкие объятия сна.
Пятая встреча оказалась невероятной, но очень-очень приятной.
Ну, что сказать: выступили мы на «ура». Мне повезло: сценарий всем понравился, да и распределение ролей было довольно удачным. В период подготовки мы с Сашей все свободное время в университете проводили вместе. То появилась какая-то новая идея, то нужно обсудить какую-то деталь, костюмы, реплику, в общем, любую мелочь.
К тому же Синицын стал постоянным гостем в моей квартире. К сожалению, я как-то пропустила тот момент, когда этот непоседливый энерджайзер превратился в нечто большее, чем простой знакомый. Он стал хорошим приятелем, может даже другом, первым за эти два с половиной года. Поэтому в моем доме теперь всегда есть немного овсяного печенья. Не для меня, ведь сладкое с детства не люблю, а, как высказался сам парень: «Для моей скромной персоны».
У меня была мысль, что после выступления Саша перестанет общаться со мной, записав в длинный список своих знакомых. Но все получилось совсем наоборот. В свободное время он заглядывал в мою аудиторию, чтобы поболтать; нежданно негаданно приходил в гости под постоянным предлогом: «Просто мимо проходил». Ну, ничего, что общежитие находиться в сорока минутах от дома, где я живу. «Но это же неважно, можно и крюк сделать», — вечно отшучивался парень. Хотя от этого было очень приятно, ведь меня не бросили, как ненужную, использованную вещь, а ценили просто как индивидуальность. Поэтому встречи стали постоянным явлением.
С ним было очень просто, не так как с другими парнями. Легко и спокойно, ведь греет мысль, что в этом городе есть хоть кто-то, кто может поддержать, посоветовать что-то толковое или просто потратить свое время на тебя. Саша всегда мог найти тему для беседы, которая нас так захватывала, что мы могли обсуждать ее часы на пролет, а если же не сходились во мнениях, то каждый пытался достучаться до собеседника своими доводами. Бывало так, что несколько дней подряд не могли дойти до компромисса, а, в конце концов, бабушка своими толкованиями сбивала всю нашу дискуссию на нет, для того, чтобы успокоить нас. В его присутствии даже тишина была какой-то успокаивающей и приятной, не было той гнетущей атмосферы, которая присутствует в большинстве случаев.
Нашим любимым занятием стало наблюдение за ночным небом. Мы вечно забирались на крышу моего дома: два стульчика, плед, термос с чаем, печенье и бесплатное кино — очаровательные пейзажи природы. Прислонившись друг к другу спинами, молча наблюдали за звездами.
Я всегда страдала топографическим кретинизмом и неважно где — на земле или в небе. К тому же астрономию в моем дурацком гуманитарном классе, как предмет не ввели, а жаль. Поэтому Саша, как истинный знаток своего дела, спокойно разъяснял мне что и где находится. Но при каждой новой встрече я не могла точно вспомнить название созвездий; всплывали кое-какие элементы, но картина никогда не слаживалась в одно полотно, а предпочитала оставаться отдельными фрагментами.
Мне даже ставало жалко его: по сотому кругу объяснять что и где находится, наверное, уже порядком поднадоело, но он стоически держался, ничем не выдавая свое негодование.
У нас даже в календаре были отмечены дни звездопадов, чтоб не забыть, чтоб обязательно увидеть все своими глазами.
— Сашка, пошли обедать, — крикнул парень, заходя в аудиторию.
— Сейчас, только кошелек откопаю, — бубню, не поворачиваясь в сторону двери. — Ура, нашла. Пошли.
Синицын так и замер на месте, увидев меня во всей красе: синяк на полщеки, такого приятного фиолетово-коричневого оттенка.
— Что это? Кто посмел тебя ударить? — при этом его губы сложились в бледную от натиска линию, а на скулах выступили желваки.
— Да ничего, все в порядке, — будничным тоном промолвила я.
— Да какое в порядке? Это, по-твоему нормально? — он ткнул пальцем в мою щеку. — Я когда этого урода найду, то разукрашу его физиономию так, что родная мать не узнает.
На последних словах я не удержалась и рассмеялась.
— Не получится, — ели выдавила из себя из-за смеха.
— Почему это? И какого черта тебе так весело? — недоумевающе глядя на меня, промолвил он.
— Ну, если ты найдешь лицо у кастрюли, да и сможешь отыскать ее маму. Тогда, наверное, все выйдет. Я тебе даже в этом случае памятник поставлю, — от смеха возможности нормально стоять уже не было, поэтому пришлось присесть на корточки.
— Не понимаю ничего, — недоумение так и читалось в его глазах.
— Просто вчера, когда я пыталась дотянуться к миске на верхней полке, то зацепила кастрюлю. Не успела вовремя среагировать, и она упала мне на голову. Ничего не болело, да и сейчас все хорошо, просто утром проснулась с такой красотой, — хохотать я перестала, но увидев Сашину реакцию от моих слов, вновь принялась продлевать свою жизнь. Такими темпами годика через три горцем стану.
Тут уже не выдержал парень. От осознания комичности всей ситуации он присоединился ко мне. И мы, как двое ненормальных, сотрясаясь телами, плача посреди аудитории не могли успокоиться и перестать смеяться.
В тот день моя группа точно решила, что мы с другой планеты, планеты больных птиц — Скворцова и Синицын тронулись умами. А нам было все равно: главное вдвоем и весело, а все остальное ерунда.
В этот вечер погода была препаршивая: апрельский ливень с раскатами грома говорил, что наше созерцания неба откладывается глубоко и надолго, потом времени просто не будет. Ну, ничего, мы вдвоем найдем, чем заняться, чтоб не унывать.
— Ты представляешь, сидим на паре. У кого-то из парней заиграл телефон, что-то из рока, точно не помню. А Всеволод Игнатьевич взял да и начал подпевать. В аудитории воцарилась гробовая тишина, и звучат лишь два голоса: вокалиста группы и профессора. Все в шоке, а он только наиграно обижено говорит: «Ну, не так уж и плохо я пою». После этого как плотину прорвало. Хохот, наверное, и на улице слышно было.
Рассказывая парень, наверняка, оживленно жестикулирует, словно пытается движениями рук воспроизвести происходящее. Этого я точно не знаю, потому что пробую достать сахар, опять же с верхней полки. Уже и на цыпочки стала, но не получается.
— Да, хотела бы это увидеть. У нас он только бурчит, когда у кого-то телефон звонит, — так же не поворачиваясь, говорю я.
— Видно не те группы попадаются, — по его интонации понятно, что он улыбается, а на лице появились две ямочки. При этом он так мило выглядит, но говорить ему этого не надо, а то зазнается и плату за созерцание будет брать.
— Возможно, — я наконец ухватилась за злополучный пакет с сахаром, но случайно зацепила муку.
— Осторожно, — Саша героически попытался спасти меня от полуоткрытой пачки, но вместо того, чтоб стать белой в одиночку, мы сменили расцветку вдвоем. После пятиминутного кашля он наконец-то промолвил:
— Теперь я понимаю, как ты умудрилась уронить себе на голову кастрюлю. Сашка, как можно быть такой неуклюжей? — покачал он головой, а в воздухе появилось маленькое облачко пыли.
— Ну, уж какая есть, — улыбнулась я. — Иди в ванную. Я тебе принесу другую одежду. Думаю, что Маргарита Васильевна разрешит что-то взять из вещей ее мужа, а эту кинь в стиральную машину.
— Ладно, — с этими словами он поплелся исполнять мои наставления.
— Саш, я одежду положу на батарею, — просунув руку в ванную, промолвила в полуоткрытую дверь.
— Угу.
Пока прибиралась на кухне, парень успел помыться и ретировался в мою комнату, чтоб не заставила убираться. Вот какой смышлёный.
Ох, теплая вода, как приятно. С лица, словно мешающую, маску сняли. Но долго нежиться тоже нельзя, у меня ж гость как ни как.
Никогда не любила надевать на влажное тело одежду. Неприятно и она моментами так завернётся, что без чей-либо помощи не обойтись.
— Ты не мог бы мне помочь? У меня майка на спине завернулась, а мне как-то не очень удобно, — нормальная верхняя одежда по воли случая превратилась во что-то наподобие короткого топа, что жутко нервировало.
Юноша словно не понял сказанных слов, скользнул взглядом по моей фигуре, еле заметно сглотнул. В его глазах появился странный огонёк. Парень побледнел, будто так и не смог избавиться от слоя муки, только на щеках проступил румянец.
Он одним движением оказался возле меня и расправил майку. В этот момент наши глаза встретились: в них было столько обречённости и негодования, что в этих чувствах утонуть можно было.
— Я домой, — ели шевеля губами, прошептал он и пулей выскочил из квартиры.
— А это Сашенька ушел? Что сучилось? — с тревогой спросила Маргарита Васильевна.
— Да вроде ничего. Но он не взял ни зонта, ни курточки, да и вещи его стираются. К тому же, голова у него мокрая, — я недоумевающе уставилась на дверь.
— Эх, простудится глупенький, — причитала старушка.
На эту реплику я так и не ответила. В голове была какая-то каша из чувств и мыслей. Ведь все хорошо, правда?
Хвала небесам, на следующее утро Синицын вел себя как всегда. События того злополучного вечера мы негласно решили не обсуждать. Просто оставить в покое, замуровать за глухой стеной. И на том спасибо.
Настало долгожданное лето, которое маячило нам предстоящий отдых. Но перед этим еще нужно было сдать экзамены. Сплошная полоса нуднейших, но в то же время очень трудных дней. За этот период виделись очень редко, но все же иногда выкраивали минутку, чтобы поболтать.
Кто вначале июля, кто в середине разъехались по домам. Благо практика у нас была в мае: преподавали в школе.
За время каникул Сашу так и не увидела: не пересекалось у нас одновременное пребывание в городе. Встретились мы только первого сентября, в университете. Он загорелый с моря и бледная я, отдыхавшая в горах. Увидев меня, Синицын радостно вскрикнул и обнял с такой силой, что, казалось, душу выдавить хочет.
— Саш, а нельзя полегче? Ты меня сейчас раздавишь, — еле слышно говорю я.
— Ой, извини. Не думал, что так сильно. Просто так соскучился по тебя, — все не отпуская меня, вещал он.
— Я тоже. Но может, все же отпустишь? — смотрю ему в глаза.
Парень наклоняет голову, еле заметно улыбается и неохотно размыкает руки за моей спиной.
После этого на меня рухнул поток информации: смешные истории, пересказы событий, описание пейзажей. В свою очередь юноша заставил меня рассказать о том, как провела свое лето в мельчайших подробностях.
— Знаешь… — начала я. — Где б ни была, все время чувствовала, что мне чего-то не хватает. И только сейчас дошло чего именно, — на моем лице играла улыбка.
— И чего же? — с интересом спросил он.
— Наших бесед, ожесточенных дискуссий, вечеров проведенных с тобой, — мои глаза блуждали по земле, лишь бы не видеть собеседника в этот момент.
— Мне тоже тебя не хватало, — от этих слов на душе стало тепло.
— Правда? — прищуренный взгляд.
— Правда-правда, — и он потрепал меня по голове.
Прошло две недели с начала занятий. Мне каждую ночь снился один и тот же сон, но запомнить его содержания никак не получалось. Вроде это не сильно печалило меня, но все же приносило некий дискомфорт.
Однажды, не знаю точно как, но в памяти отпечатался фрагмент сновидения. И это основательно выбило меня из колеи. Настроения не было никакого, поэтому желания общаться с кем-то отсутствовало.
— Сашка, привет, — от него как всегда исходила позитивная энергия, что сегодня очень сильно раздражало.
— Привет, — сказала я и закрыла ладонями лицо.
— С тобой что-то случилось? — обеспокоено спросил он.
— Нет, просто настроения нет.
— А чего так?
— Не знаю, — не отрывая взгляда от одной точки за его спиной.
— А если подумать? — все не унимался он.
— Да не знаю я, чего пристал? — во мне потихоньку начинала закипать злость.
— Когда говоришь, то не могла смотреть мне в глаза, а не куда-то за моей спиной?
— Ну чего… — зря я подняла взгляд. Глаза застыли в районе губ и не хотели никуда уходить. В голове опять всплыли фрагменты из сна. «Мы сидим на подоконнике, — точнее сидит Саша, а я стою между его ног, — и самозабвенно целуемся. Глаза закрыты, ресницы дрожат. Его руки обнимают меня за талию, прижимая ближе к себе. Мои пальцы ерошат его волосы на затылке. Эта картина настолько пропитана страстью, что, кажется, температура вокруг становится выше.»
— Да какого черта ты ко мне пристал?! — голос вышел за приделы нормального.
— Просто хочу узнать, что с тобой случилось? — его же наоборот стал на тон ниже.
— А тебя обязательно знать, что со мной случилось. Я ж для тебя никто, просто очередная девушка для веселья, — в этот момент я мало соображала, что говорю и несла первый попавшийся бред, который приходил в голову.
— С чего такие выводы? — его голос стал более жестче.
— А ты хочешь, что тебе очень весело проводить время со мной? Может, хватит играть роль веселого парня, который любит всех окружающих людей и наконец показать свое безразличие. Тебе же наплевать на них и на меня, главное, чтоб кто-то был хорошей игрушкой, с которой не скучно провести время.
— По-твоему я лишь использовал тебя? — еле слышно промолвил он. — Ты знай, если человек мне неинтересен, ТО ЕГО И НА ВЫСТРЕЛ ПУШЕЧНОГО ЯДРА К СЕБЕ НЕ ПОДПУЩУ, НЕ ТО, ЧТО САМ К НЕМУ БУДУ ТЯНУТЬСЯ. К тому же, ты сама ко мне ни разу не подошла, не заговорила, всегда инициатива шла с моей стороны. Так что если и упрекать в использовании должен я тебя, а не наоборот. И знать, что с тобой хочу, потому что ты моя подруга, — по крайней мере, так считал, — и хотелось чем-то помочь. Но видимо, моя поддержка, да и дружба для тебя ничего не значит. Прости, что потревожил, больше не буду, — с презрением в глазах бросил он.
Этот взгляд обуздал всю мою злость, оставил лишь водоворот мыслей. После того, как захлопнулась дверь аудитории, ко мне наконец-то пришло осознание того, что наделала. Я поняла, что своими словами причинила боль дорогому человеку. У меня даже и в мыслях не было таких вещей, которые наговорила. Я ж неоднократно смогла убедиться, что стала для него кем-то большим, чем простой знакомой, кем-то особенным, выделяющимся из серой толпы.
Боже, ну и дура, что ж я наделала. А если он не захочет со мной общаться, я ж этого не переживу.
Чтоб извиниться мне потребовался целый день. Вообще-то они мне всегда с трудом давались. Я могла бы находиться рядом с человеком, которого обидела, но так и не произнести нужных слов. Только собрав в кучу все свое сожаление, вдохнув искренность в свои чувства, только тогда звучало многострадальное «извини». Все лекции были как в тумане, а каждую перемену хотела пойти к нему, но в последний момент останавливалась. Осознание того, что еще не готова, что слова прозвучат фальшиво и лживо, останавливало меня.
У нас обоих было по три пары, поэтому отпросившись за пятнадцать минут до конца лекции, я стремглав помчалась к его аудитории. Простояв оставшееся время под дверью, пыталась подобраться духом и упорядочить мысли.
Вернул меня на грешную землю звонок, говоривший об окончании пары. Его одногруппники медленным потоком начали выходить из помещения. Я пыталась отыскать знакомый силуэт. Синицын шел последним. Хмурый, ка ноябрьское небо. Парень прошел мимо меня, даже не заметил. Все же решившись, я окликнула Сашу.
— Кому хочется не поздоровиться? — зло прорычал он разворачиваясь. — А-а-а-а, это ты. Иди куда шла, — как-то печально сказал он.
— Извини меня. Я такая глупая, наговорила столько гадостей, почем зря. Ты же хороший, да и не думаю так, просто с утра такое плохое настроение. И получилось, что сорвалась на тебя. А я ж не хотела, честно-честно. А после того как ты ушел, стало еще хуже, только от того, что сделала обидно дорогому человеку. А при мысли, что меня не простишь, хотелось идти топиться. Извини, что так долго, просто… — а слезы чертят две дорожки на моем лице.
— Шшш… — ласково остановил мой монолог, Саша подошел ко мне и вытер выступающие капли солёный влаги.
— Все, не плачь больше, — нежно обнимая, шептал он. — Я тебя уже простил, так что успокойся.
— Правда? — при этом прижала руки к его груди.
— Да. К тому же, ты все-таки пришла.
— Ну, надо же с чего-то начинать, — наконец улыбнулась я.
— Ох, какая же ты глупая, — со вздохом сказал Синицын.
— Угу, — и уткнулась лбом в его плечо. — Саш…
— Что?
— Спасибо, что ты есть.
После нашей встречи прошел ровно год. Сегодня 31 декабря, скоро Новый год, а мое праздничное настроение умерло еще в зародыше.
По перрону сновали туда-сюда прохожие, но среди них не было единственного, такого нужного в этот момент человека. Мы собирались поехать домой вместе, даже билеты купили рядом, но одно СМС смогло разрушить всю иллюзорность моего мира.
Уже одно то, что он использовал телефон, много значило. За убеждением Синицына использовать его нужно только в крайнем случае. Саша даже, чтоб сказать «Встретимся завтра!», мог пройти полгорода. Для него главное было общение с живым человеком из плоти и крови, ощущение исходящего от него тепла, выражение лица и глаз.
«Я не еду. Мне надоело строить из себя хорошего парня, чтоб затащить тебя в постель. Эта игра слишком затянулась. Ты была неплохой куклой, но слишком надоедливой и занудной!..» В голове сейчас пусто, после бессонной ночи мысли решили меня ненадолго покинуть. На душе было грязно, будто туда кто-то преднамеренно понемногу заливал болото. Где-то в районе груди посилилась такая невероятная боль и тоска, что выть хотелось, рыдать взахлёб, но слёз больше не было. Меня, в который раз предали, растоптали мои чувства, как пыль под башмаками. Но даже если Синицын меня и использовали, то я не виню его, да и как бы хотелось, но все же не ненавижу. Мне было хорошо весь этот год, ведь Саша был рядом, дарил свое тепло, улыбки. Даже если это лишь игра, для меня это все взаправду. Обидно, что он решил прекратить эту пародию на «дружбу» именно в тот момент, когда наконец-то доверилась, когда стал необходим, когда поселился в моём сердце. Синицын единственный человек, к которому я испытываю такую гамму эмоций, такой водоворот чувств.
Тяжело, наверное, будет искоренить из своей жизни тихие беседы на кухне за чашкой чая; Сашино наставление из-за печенья, которое теперь всегда есть в вазочке на столе; наши баталии подушками; созерцание звезд на крыше. Его брошенные слова, что длинные волосы мне невероятно идут, обрезать их надо, а то отросли уже до середины спины; замечание, что глаза никакие не мутные, а зелёные с серой радужкой вокруг зрачка и легкой россыпью точек того же цвета. Но не выдирать же их теперь?! Да и воспоминания так просто не уйдут. Смешно, но так хочется его увидеть.
В отражение окна на меня смотрит девушка мертвым потухшим взглядом, каким-то безжизненным, словно кукла. «Саш, а ты угадал. Я просто марионетка в руках жизни, но попала, к сожалению, в твои руки, руки искусного кукловода!..» В отражение что-то мелькнуло, видно какой-то пассажир прошел.
— Привет, — мягкая улыбка и протянутая рука.
— Здравствуй. Меня Саша зовут, — сказала я и пожала чужую ладонь.
— Ты не поверишь и меня. Слушай, Сашка, если не против, расскажу я тебе сказку. «Пока юный принц сдавал экзамен, злая ведьма-одногруппница, которая попросила телефон у этого болвана, отослала доброй принцессе ложное послание. Забрав приборчик, юноша не заподозрил ничего плохого, не увидел противный блеск глаз злодейки. Утром принц приехал за своей дамой в ее замок. Дожидался назначенного времени, которое вскоре вышло. Он начал беспокоиться. Добрая старушка сказала, что подавленная и грустная принцесса уже уехала. Не понимая ничего в ситуации, он решил пойти на крайние меры — извлек агрегат (сплетение техники и магии) и увидел отчёт. «Что же это?», — удивился юноша и только тогда понял злой замысел колдуньи — разлучить пару из-за ревности. Он как ошпаренный помчался на вокзал и стал высматривать деву в толпе незнакомцев. Ожидая до последнего, принц чуть не упустил своего железного коня, и только тогда понял, что болван, который не посмотрел в вагоне. Поэтому сорвавшись, он залетает и видит свою принцессу на месте. Вот и сказочке конец.» — Какой-то уж больно он незавершённый, — глаза стали влажными. А я думала, что не смогу больше плакать.
— А точку в этом повествовании должна поставить та самая принцесса, — умоляющим взором смотрит он на меня.
— Саша, ты, правда, так не считаешь? — я больше не выдержала, и первая солёная капля упала на мою щеку. Парень сидел рядом со мной, и приподняв за подбородок начал вытирать слёзы большими пальцами.
— Конечно же, нет. Ты для меня очень важна, без тебя мир кажется таким скучным и пресным. Да я бы скорее застрелился, чем сказал такое, — мягко улыбаясь, шептал он. — А как Светку увижу, то все ее крашеные локоны повыдергиваю.
— Забудь ты про нее, главное то, что все же пришел вовремя, что здесь, со мной, — моя голова покоилась на его плече. — Знаешь, я, когда сумку собирала, то нашла твои перчатки и шарф — те, которые ты прошлой зимой одолжил.
— Не одолжил, а подарил, так что оставь себе, — весело сказал он, переплетая наши пальцы.
— Ну, тогда перчатки я тебе отдам, они мне и так большие, а шарф оставлю на память.
— Делай, как знаешь, — прошептал он.
— Саш, — почти засыпая, — не оставляй меня, пожалуйста… — бессонная ночь дала о себе знать и я погрузилась в сказочный мир скандинава Оле Лукойла.
— Не оставлю, — еле шевеля губами, промолвил он, — не дождёшься, — сказал парень и поцеловал спящую девушку в макушку.
Это оказалась их последняя встреча, ну, в смысле, в этом году.
А что было дальше? Ну, а дальше было много чего, но это уже совсем другая история.
Конец. Лето 2011.
@темы: моё, фанф